Мишень [авторский сборник] - Андрей Ливадный

Над поверхностью Непруна, в фиолетовом вечернем небе ярко сияли голубоватые россыпи звезд. Изредка на их фоне мелькала яркая дуга сгорающего метеорного осколка. Диск местного солнца уже скатился за горизонт, и это полушарие планеты быстро погружалось в непроглядный ночной мрак.

С заходом светила утих бесноватый ветер, и пылевая поземка немного осела.

На фоне причудливого рисунка созвездий внезапно зажглась еще одна, далекая, но ослепительная точка. Она быстро росла в размерах, пока не превратилась в пылающий сгусток пламени.

Посадочный модуль с «Сизифа» медленно опускался, сотрясая атмосферу протяжным воем. Так реагировала воздушная среда на обжигающие, голубые клинки плазмы, рвущиеся из дюз планетарной тяги.

— Десять тысяч метров… Спуск стабильный.

Внизу угадывались контуры гор, среди которых ярко вспыхивал проблесковый сигнальный маяк на крыше вездехода. Прожектора посадочного аппарата резали мрак, скользя бледными пятнами по вершинам гор.

— Пять тысяч метров…

Корабль снижался по плавной дуге.

— Турбулентность возрастает… Сильный боковой ветер… Проходим слой подвижных воздушных масс.

Вспышки дополнительных дюз коррекции осветили горный ландшафт. Дикие отвесные скалы, с которыми не могла справиться слабая эрозия, проплывали мимо, со всех сторон обступая снижающийся корабль, словно хотели навек сомкнуться вокруг него…

— Девятьсот метров… Пятьсот…

— Курт, приготовься. Подведи машину ближе… тут могут оказаться еще какие-нибудь реликты!…

Вездеход, застывший на краю долины, тронулся с места, спеша к снижающемуся кораблю. Тупоносая бронированная машина выкатилась на край горного плато, к центру которого опускался посадочный модуль. Столбы голубого пламени истончились и побледнели, корабль слегка покачивало на стремительно истекавших реактивных струях. Из плоского днища спускаемого аппарата выдвинулись телескопические посадочные опоры.

Окончательным снижением управлял автопилот, чьи лазерные дальномеры фиксировали все неровности рельефа и другие препятствия в радиусе нескольких километров.

Люди сидели бледные, притихшие, напряженно вглядываясь в освещенную прожекторами ночь.

Странные чувства владели ими. Никто из них не имел прямого отношения к армии — лишь Андрей теоретически знал, что такое война, но после знакомства с орбитальной защитной системой он уже не испытывал и сотой доли той самоуверенности, с которой начинал это предприятие.

Курт и Игорь вообще казались раздавленными внезапным ударом орбитального станнера и сейчас смотрели на укрупнившиеся руины небольшого городка с откровенным смятением и страхом.

Никто из них не был готов вот так, лицом к лицу, встретиться с Непруном, который сохранил на своей поверхности медленно порастающую былью времен, совершенно ирреальную, с точки зрения нормального человека, панораму отгремевшей несколько веков назад битвы…

Целая планета, ставшая по сути уже страшным, назидательным артефактом человеческой экспансии… Сотни тысяч тонн начиненного электроникой металла оказались разбросаны по ее многострадальной поверхности. Место, куда предпочитали не совать свой нос даже военные…

«А что тут делаем мы?!» — с запоздалым страхом подумал Андрей.

Эта мысль посетила его в тот самый миг, когда посадочные опоры модуля коснулись замшелых стеклобетонных плит центральной площади разрушенного городка.

В тесном отсеке спускаемого аппарата внезапно наступила гробовая тишина. Было отчетливо слышно, как потрескивают, остывая, керамлитовые сегменты брони модуля, от раскаленных дюз небольшого корабля исходило нежное малиновое свечение, а вокруг, на всех экранах гнездился мрак, из которого лучи прожекторов выхватывали темные, уродливые руины зданий.

Три человека, заключенные в утлой скорлупке брони, не сговариваясь переглянулись, внезапно осознав, куда они попали. Наверное, каждый, без исключения, вспоминал сейчас их спонтанную встречу, пиво в «Звездном Приюте», ту легкость, с которой они сошлись и согласились участвовать в этой затее по поиску предков. Тогда все казалось вполне простым и очевидным — прилетим, найдем и — здравствуй, предок!

«Черта с два…» — вдруг с запоздалым раскаянием подумал Андрей, чувствуя, как его начинает колотить крупная нервная дрожь. Консервационный модуль лежал совсем близко, — всего в километре от них, под пенистой и мутной полосой прибоя, но это был километр МРАКА И НЕИЗВЕСТНОСТИ, ВЯЗКОЙ ТЬМЫ И ПРИТАИВШЕЙСЯ В НЕЙ СМЕРТИ…

— Может, подождем рассвета?… — неуверенно предложил Игорь, первым нарушив тягостную тишину.

— Черта с два, — вдруг зло произнес вслух Андрей собственную мысль, придав высказыванию несколько иной, более приземленный и грубый оттенок. Мой счет не резиновый. Я не могу сидеть сложа руки, пока Самат на орбите качает мои деньги… — с необъяснимой, ирреальной злостью огрызнулся он.

Этот мрак, который плотной стеной обступил корабль, что-то ломал в душе, сдвигал ценности и чувства, превращая их в непонятные комки напряженного страха.

«Неужели так происходит со всеми?» — неприязненно подумал Андрей, досадуя на то, что его налет цивилизованности на поверку оказался столь тонок и ненадежен, что…

— Нужно выходить, — оборвал его мысль Курт. — Думаю, что я смогу управлять БМК, а более надежной защиты нам тут не найти.

— Отлично. — Андрей тоже начал отстегиваться от противоперегрузочного кресла.

Колыванов по-прежнему сидел, уставившись на обступивший их мрак.

— Эй, Игорь, мы собрались наружу, — Андрей тронул его за плечо, почувствовав, как тот вздрогнул всем телом. — Пошли.

— Думаю, нам не стоит дышать воздухом Непруна, — произнес Курт, герметизируя забрало своего шлема. — Тут могут оказаться болезнетворные бактерии.

— Согласен. — Андрей тоже закрыл забрало, проверил коммуникатор и подошел к шлюзу, удерживая за пластиковое цевье тяжелую и неудобную импульсную винтовку.

Внутренний люк открылся, синхронно с наружным, и тотчас внутри модуля взвыли турбонасосы, создавая внутри избыточное давление воздуха, чтобы атмосфера Непруна не смогла проникнуть в корабль.

Андрей первым спрыгнул на потрескавшиеся от времени и кое-где поросшие травой стеклобетонные плиты, которыми была вымощена древняя площадь.

Скупо подсвеченный двумя искорками габаритов, приземистый силуэт БМК застыл в сотне метров от места их посадки, у входа в узкое ущелье, ограниченной руинами домов улицы.

Озираясь по сторонам и сбившись в тесную группу, они прошли с полсотни шагов, как вдруг…

Андрей как раз смотрел на боевую машину космодесанта, когда ее башенное орудие внезапно начало поворачиваться в их сторону.

От неожиданности у него отнялись ноги.

Мигом забыв про все, о чем читал, думал и помнил, он, впрочем, как и двое его спутников, застыл на полпути от модуля до машины…

Нет… это ошибка… мы же свои… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

Последнюю мысль отсек звонкий, остервенелый лай башенного орудия БМК.

Снаряды пронеслись над головами ошалевших от неожиданности людей и с гулким, зубовным скрежетом забарабанили по чему-то, что оставалось скрыто во мраке за их спинами.

Грохот разрывов, ослепительные сполохи света, какой-то надсадный, прерывистый вой — такие звуки, наверное, привычны в том месте, которое в человеческой мифологии принято обозначать емким термином «АД».

Андрей нашел в себе силы повернуться на ватных ногах и увидел освещенный вспышками разрывов устрашающий силуэт шагающего робота, что, покачиваясь из стороны в сторону, словно пьяный портовый грузчик, брел по узкому проходу улицы.

Зрелище оказалось столь страшным и неадекватным для не подготовленной к таким картинам психики гражданского человека, что Андрей напрочь забыл и о необходимости бежать, и об импульсной винтовке… просто стоял и в полном шоке смотрел, как снаряды, выпущенные автоматической пушкой БМК, крошат и уродуют ветхую от времени броню позабытой, брошенной тут машины Земного Альянса…

«Вот как все происходило на самом деле…» — со смертной тоской осознал Андрей, глядя на робота, поднимавшего в его сторону мощный торсовый манипулятор, на котором было закреплено какое-то оружие…

Компьютер БМК продолжал вести беглый автоматический огонь. Очнувшись от векового забвения, он спокойно и бесстрастно продолжал свою войну…

Робот прошел еще несколько шагов, потом внутри его темного корпуса полыхнула нестерпимая для глаз вспышка, и многотонная машина медленно осела набок, чтобы уже больше никогда не встать. По ее броне тут же заплясали жадные, веселые языки пламени.

— Бежим! — рванулся в коммуникаторе Андрея крик Курта.